Но Змей родится снова? [Убить Змея] - Валерий Вайнин

Стас откровенно оглядел его с ног до головы. И вдруг улыбнулся.

— Ну ты прямо быка за рога. Расскажи-ка о себе.

— Да что рассказывать-то, блин? — пожал плечами Глеб. И лаконично сообщил, что служил на военном корабле коком, что образования никакого, а драться его учил один китаец.

— Как звали китайца? — поинтересовался Стас.

Глеб поправил темные очки.

— Ли Бо. А тебе зачем?

— Да так. Думал, может, знаю. Катя говорит, сегодня ты ее спас — двух придурков вышвырнул?

Глеб удивленно поднял брови. Барменша подмигнула ему из-за спины рыжего. Глеб с улыбкой погрозил ей пальцем.

— Кать, брось. Они сами слиняли.

Рыжий удовлетворенно кивнул.

— Хорошо, что цену себе не набиваешь.

Толян постучал пальцем по стеклу своих часов.

— Стас, короче. Время — деньги.

— И что б я без тебя делал? — Стас допил апельсиновый сок. — Можешь здесь подождать? — обратился он к Глебу. — Я позвоню в течение часа.

— Ништяк, нет проблем! — обрадовался Глеб. — Думаешь, я подойду?

— Попытка — не пытка, — ответил Стас и обернулся к барменше. — До вечера, значит?

Та кивнула.

— Освобожусь в девять.

— Хорошо, я заеду. — Стас направился к выходу.

Толян сполз с табурета и хлопнул Глеба по плечу.

— Не дрейфь, проскочим! — бодро пообещал он и коваными каблуками затопал вслед за рыжим.

Барменша улыбнулась Глебу:

— Сосиски и кофе?

Глеб улыбнулся в ответ:

— И два кусочка хлеба.

Подавая ему тарелку, барменша глубоко вздохнула.

— Журналистка эта прямо из головы не идет. Молодая, известная, счастливая небось… И вдруг бац — изнасиловали и горло перерезали! Жуть какая-то!

Глеб накрыл ее ладонь своей.

— Кать, подумай о чем-нибудь приятном, — посоветовал он. Затем расплатился, взял сосиски и кофе и присел за свободный столик.

Между тем певец Киркоров громогласно поднимал свой бокал, сообщая всем заинтересованным лицам, за кого он пьет и с какой целью. Стараясь его перекричать, барменша спросила:

— Почему ты всегда в темных очках?

Глеб с усмешкой ткнул вилкой в сосиску.

— Чтоб никто не прочел мои умные мысли.

— Нет, кроме шуток.

— Глаза болят, Кать.

Он ел неторопливо и задумчиво, глядя при этом в окно на февральскую слякоть.

Стас позвонил через полчаса. Позвав Глеба в подсобку, барменша протянула ему телефонную трубку.

— Ты на колесах?.. — деловито прозвучал голос рыжего. — Хорошо. Приезжай в спортзал… — Стас назвал адрес. — Знаешь, где это?

— Найду, — радостно отозвался Глеб.

— Давай в темпе. Толян встретит у входа.

Глеб вернул трубку барменше.

— Вот спасибо, Катя! За это покажу тебе фокус. — Он помахал рукой возле волос девушки, делая вид, будто что-то вытаскивает. — Угадай, что у меня в кулаке?

Барменша растерянно улыбнулась:

— Ну, не знаю… Может, конфета?

— Какая?

— Наверное, шоколадная?

— Поконкретней.

— Ну… может быть, «трюфель»?

— Правильно! — Глеб раскрыл кулак. На его ладони лежала конфета «трюфель». — Угадала, получи.

Барменша изумленно взяла конфету.

— Обалдеть! Как ты это сделал?

— Дешевый трюк, — отмахнулся Глеб, — один матрос научил. Пока.

Он поспешно вышел.

Барменша недоверчиво разглядывала «трюфель». Затем развернула, съела и поцокала языком: «О-о! Просто обалдеть!»

В новейшем спорткомплексе, словно сошедшем с рекламного проспекта, в огромном пустом зале олигарх Виталий Лосев тренировался вместе со своей охраной. Одетый в белое кимоно Толян, проводя Глеба сквозь кордоны местных качков, мимоходом его проинструктировал:

— Будет наезжать — не возникай. Он сука.

Рыжий Стас, обнаженный выше пояса, отрабатывал на мешке различные удары ногой. Его блестящие от пота мышцы выглядели просто устрашающе. Какой-то сухощавый белесый жердяй боксировал в другой мешок. А сам Лосев, также в белом кимоно, крутил педали на велотренажере. Этот русский мультимиллионер был невысоким лысым толстячком, насупленная физиономия которого беспрестанно тиражировалась прессой и телевидением.

— Виталий Петрович, — Толян слегка подтолкнул Глеба в спину, — вот он. Ну, тот, о ком мы говорили.

Небрежно кивнув, Виталий Петрович молча приналег на педали.

Рыжий Стас оставил в покое мешок и встал рядом с Глебом. Сухощавый жердяй, прекратив боксировать, тоже подошел.

— Толян Большой, — представил его рыжий, и тот пожал Глебу руку.

А хозяин все крутил и крутил педали.

— Кхе, кхе! — напомнил о себе Стас.

— Щас я тебе покашляю, так покашляю… — насмешливо пообещал олигарх Лосев. Глаза у него были красновато-серыми с глубокими, как бы вдавленными зрачками. Возникало ощущение, будто сквозь внешнюю его оболочку проглядывает кто-то иной — таинственный и зловещий. Ощущения этого не передавали ни газетные фото, ни изображения на телеэкранах.

— Вопрос надо бы решить, — набычился рыжий.

— Уф-ф! — Толстячок слез с велосипеда, полотенцем вытер с лица пот и ткнул пальцем Стаса в грудь. — Как-нибудь я оторву тебе яйца.

Толян и Толян Большой с готовностью гоготнули. Стас в ответ буркнул:

— Это будет непросто.

Лосев глянул на него через плечо:

— Проще, чем ты думаешь, — и обратился к Глебу: — А с тобой мы поступим так…

— Может, хоть познакомитесь? — хмуро перебил рыжий.

Хозяин вздохнул.

— Станислав, ты меня утомляешь.

— Кого угодно достанет, — поддакнул Толян, украдкой подмигивая Стасу.

— Закрой-ка хлебало, — мягко посоветовал олигарх и обратился к рыжему: — Ты его рекомендовал, — кивнул он на Глеба, — с тебя и спрос будет. Если, конечно, я решу его взять.

Глеб взволнованно сглотнул.

— Возьмите, Виталий Петрович. Не пожалеете.

Заложив руки за спину, Лосев упер в него пронзительный взгляд.

— Почему в темных очках? Сними.

— У меня конъюнктивит, глаза болят. — Глеб сдернул очки и часто заморгал.

Лосев махнул рукой.

— Можешь надеть. Дерись в очках.

Глеб поспешно водрузил очки на нос.

— Простите, не понял… С кем драться-то?

— А вот с ними. — Лосев указал на Толяна и Толяна Большого. — Поколотишь их, возьму на работу. Если они тебя — получишь коленом под зад. Лады?

Глеб замялся.

Стас слегка отодвинул его богатырским плечом.

— Человек поговорить пришел. Он даже форму не захватил.

Хозяин усмехнулся.

— Ну ты даешь, Станислав! Поговорить, форму не захватил…

— Подгузник не надел, — ввернул Толян, и Толян Большой услужливо хохотнул.